Лучше бы ее везли верхом. Эта бесконечно долгая тряска в карете, когда каждой клеточкой тела ощущаешь твердость камней, о которые сбиваются колеса экипажа, подпрыгивая в такт движением кареты, от неожиданности клацая зубами, подобно цоканью лошадиных копыт. Единственная спутница Киары, леди Элизабет, женщина лет тридцати пяти, повидавшая в своей жизни многих капризных барышень, но с юной Флетт, которая вот-вот должна была стать Пруэтт, проблем было куда больше, нежели с ее предыдущими воспитанницами.
Киара разучилась одеваться, пудрить горделивый носик, обрамлять юное, но расцветшее девичье тело, однажды подвергнувшееся насилию, красивыми платьями и подчеркивать тонкую белую кожу дорогими украшениями. Казалось, она разучилась улыбаться, забыла как дышать и, вообще, жить. А ведь лишь год минул с тех кровавых событий в Медоу. Киара ничего не забыла и не простила, какими бы молитвами не пыталась залечить открытые раны, что теперь бились фонтаном, кровоточили и ныли. Хотелось взвыть вместе с ними, подобно волку. Но то был ее выбор - сдаться или же бороться и отомстить.
От прежней Киары оставалось с каждым днем все меньше характерных черт. Девушка то и дело капризничала, воротила носиком на любое кушанье, предпочитая едва прожаренное мясо, полагая, что чем ближе к жизни, тем больше сил придаст ей еда. Разумеется, это несколько отпугивало семью матери, что спасла девушку. И все же, добрый дядюшка сделал все, чтобы его племянница ни в чем не нуждалась в этой жизни, в том числе, поднял вопрос о помолвке с одним из сыновей Пруэттов, которую это достопочтенное семейство наверняка пожелало разорвать, дабы связывать узами брака свою семью с единственной выжившей из Пруэттов, потерявшей все, было невыгодным. И все же свадьба вот-вот должна была состояться. Именно поэтому приходилось изнурять себя долгой поездкой в душной карете.
Это скорее визит вежливости, ибо девушка должна была познакомиться с семьей жениха. А, заодно, освоиться в родовом замке Пруэттов. Впрочем, Киара была осведомлена в том, что после венчания они с супругом переедут в личное поместье, специально отстроенное для будущего Алана. Но все это были лишь мелочи. Истинной целью девушки было получение нового имени, обретение силы, способной покончить с варварами раз и навсегда. Это не только ее личная месть, речь идет о бесконечных нападениях на мирных жителей, разорение их богатств, плен и смерти. Кажется, глаза девушки утопают в крови. И она не пострашится испачкать руки. Вот только как обрести в себе мужество лишить человека жизни, когда тебе так страшно... Но храбр тот, кто найдет в себе силы не отнять чью-то жизнь, а пощадить ее. И это утверждение как нельзя олицетворяет юную Киару. Ей страшно. Что станется с нею, когда Пруэтты узнают, что она не сумеет зачать дитя от их сына? Они и без того проявляют неслыханное благородство, принимая ее в семью, одаривая новой фамилией, новой судьбой. Но лгать и утаивать от этих людей правду она не станет. Все же, ничтожно малая часть от прежней Флетт еще брезжила тонкой дымкой на горизонте.
Девушка молится про себя Господу, за то, что ее изнурительный путь, наконец, окончен. Лакеи встречают ее с надетыми масками улыбок - лишь притворство, дабы угодить господам. Киара недовольно хмыкает носиком, после чего резко шлепает ладонью по протянутой лакеем руке. Ей не нужна помощь мужчины, дабы выбраться из кареты. Она не похожа на немощную старуху, хоть страдания и слезы порядком поиздевались над ее очаровательным личиком. Благо лечебные маски из трав, мягкий порошок для придания румянцу щекам и краска для губ придали коже свежий вид, более подобающей для визита к будущей семье.
Киара проходит по каменному тротуару, цокая каблучками, не забывая держать осанку, как ее учили. Уважение не терпит отлагательств, и ежели девушка желает заполучить возможность отомстить, она будет вести себя как полагает благородной леди. Ее встречает высокий статный мужчина, с легкой сединой и неглубокими морщинами на лице. В его глазах с легкостью читается мудрость, сила и власть. Киара не страшится его, ибо знает, что хозяин Медвежьего пригласил ее не для того, чтобы сыпать соль на зияющие раны, а помочь залечить их.
Однако, от касания его губ к ее изящной ладони становится гадко, и девушка на мгновение отводит взгляд, кисло зажмурившись. Она не привыкла, чтобы кто-то прикасался к ней, она привыкла бояться всего этого. Но страх это нормальное явление для сломленного человека. Довольно лишь научиться доверять кому-то, чтобы вновь обрести крылья.
- Благодарю Вас, милорд, - натянуто улыбается, но все же, приседает в реверансе в ответ. - Дорога была чудесной..., - лукавит, но не солжет ведь она, что ей в тягость сей визит и ситуация с помолвкой в целом? - Но, признаться, было тягостно одно: что долго добираться до Вашего порога.
Вдыхает незнакомый запах, стараясь привыкнуть к обстановке. И становится немного легче.

Милорд весьма добр к ней, и это вполне очевидно. Она не только будущая невестка, но и, все-таки живой человек. Юная леди, на чьи хрупкие плечи легли столь тяжкие испытания. Киара ощущает себя мелким озерцом, с каждым мгновением иссякающим под лучами испепеляющего солнца. Она столь же одинока и беззащитна, ее не подписывает и одна река, некому оказать ей воистину верную помощь, прижать к себе, утешить и поделиться надеждой. Ранена.
Девушка коротко улыбается, после чего отрицательно качает головой. Ей довольно было утомительной тряски в душной карете, для того, чтобы сразу пройти в замок и занять отведенные ей покои. Но стены душат также, как и крошечный экипаж, в которой и в одиночку тесно, а Киара прибыла сюда с гувернанткой. Миледи не решается залететь в очередную клетку, по сему прогулка на свежем воздухе сейчас крайне вовремя.
Красоты окрестностей воистину впечатляют. Не так, как было дома. В Медоу пахнет морем и рыбой, а здесь раскидистые хвойные леса, от которых веет жизнью. Сколько чудес происходит порой за единственную ночь. Вот медведи прошли. Это видно по исшарканной коре сосны - видимо, чесали спины о дерево. Где-то в третьем часу после полуночи по поляне пробежал олень. Примерно через треть часа мать-лисица взяла его след. Но, увы, резвое копытное удрало в чащу. Под рассветную дымку, еле брезжущую на горизонте, прошел дикий кабан. Следом за ним явился сильный самец-лис. И, скорее всего, без завтрака он не остался. Хотела бы Киара обратиться в животное и сбежать от всего, но она не в силах оставить свой долг. Ибо это будет оскорблением памяти родных.
Девушка остановилась и сделала глубокий вдох, впуская свободу в легкие. Увы, она по-прежнему не желает связывать себя накрепко узами брака, но понимает, что это место не самое худшее, где она может провести некоторое время. И тем сложнее ей будет причинить зло этой семье, воспользовавшись их доверием. Но это успеется, для того юной Флетт необходимо набраться решимости. А пока, быть может, подыграть милорду Пруэтту, который как раз рассказывал Киаре о тренировочном поле, а девушка пытается слушать.
- Как Вы обычно проводите дни, леди Флетт? Что интересует Вас? Вы ведь волшебница. Какая магия - Ваша?
Неожиданный вопрос несколько выбивает девушку из мысленной пелены, и Киара некоторое время хранит молчание, пытаясь подобрать ответную речь. В самом деле, Пруэтты о ней ничего не знают, а, дабы завоевать их расположение, необходимо быть откровенной, ну, или хотя бы делать вид. Ибо ежели раскрыть душу, в нее снова может угодить стрела и больно ранить. Но Киара поклялась себе, что более никогда не предстанет слабой.
- Честно признаться, давно не колдовала, - отзывается Киара, пожав плечиками, - говорят, не стоит брать в руки волшебную палочку, если ты потерян. А моя, пожалуй, слишком эмоциональна. Вся в хозяйку.
Она явственно помнит, как для нее изготавливали палочку. Как Киара ощутила силу, прикоснувшись к своему оружию. Как ныне покойная матушка (Царство Небесное!) испугалась тьмы, что может зародиться в старшей дочери, ибо боярышник не выбирает слабых. Но до того рокового дня Киара не помышляла ни о чем дурном. Ибо злыми не рождаются - становятся. И тем сложнее отличать месть от правосудия.
- Вы устраиваете турниры, полагаю? - интересуется девушка, искоса поглядывая на стрельбище. Ненароком вспоминаются уроки стрельбы из лука, преподнесенные братом. Когда Киара втайне сбегала с уроком риторики и проводила время с Теодредом. Кто-то говорит, что время нас бессовестно обкрадывает, но нет. Секунды, минуты, дни - это его дары, и тем ценнее мгновения, о которых хочется помнить. - А женщинам дозволено в них участвовать?